Доченька

«…Благословен час, когда тебе приносят весть, что друг твой жив! И вот я, Фархад Шер-и-Кишвар, подобно сумасшедшему верблюду, скачу по улицам Рамитана, и пугаю встречных своим безумным счастливым видом. Возьмите золото, друзья мои! Возьмите! Жаль, что дороже золота еще ничего не придумали люди, а то бы и это отдал! Сегодня я – счастливейший из смертных! Друг мой жив!»



-Масихи, друг мой!

-Фархад! Фархад… Дай, обниму тебя, мальчишка…А мне уже доложили, что сын шейха бежит по улицам, резво, как Дульдуль, задрав полы халата, – стремительный, как предсмертный час, и раздает всем золотые монеты направо и налево…

-Друг мой, ведь я оплакал вас, мне сказали, что вы умерли, когда шли в Хорасан, и похоронены в пустыне. Небо упало с небес на землю, и придавило тяжестью. А сегодня мой Мессия вернулся!

-Жизнь сказала мне: «…не держись за мою руку, я не невинная девица, а беззубая потаскушка». Я и отпустил…И как ни странно, выжил. Со мной хоть она была честна, другим до конца голову морочит. Идем, тут собрались друзья, выпьем и поговорим. 



«Больше двух часов длятся пир и разговоры. А в голубых глазах Абу Сахля Масихи то радость то печаль, как будто хочет мне что-то сказать. И каждую минуту прижимает руку к своей иконке, что у него на груди под одеждой…»



- Как наша Жемчужина, Масихи? Есть ли от него вести?

-Наша Жемчужина трясется в седле, вместе с очередным ад-давлей, который опять чего-то там не довоевал, и сочиняет Книгу Справедливости. Много ли напишешь в седле…Если только мыслью по песку…Но к сожалению правителям нет дела до философии.

-Если бы он помирился с султаном…

-Довольно с султана и алмаза Беруни. Как бы не занедужил султан от удвоенного блеска таких драгоценностей…Ну да ладно. Я читал твою поэму, восхищен, а Бу Али был рассержен на тебя за то, что ты щедрой рукой рассыпал столько блестящих метафор в одной поэме! Их бы тебе хватило до конца жизни. А ты разжег костер, подобно глупому путнику, который не экономит дрова в пустыне. Ну что ты улыбаешься?

-О, Масихи… В моем мешке с ячменем вы узрели горсть пшеницы и хвалите меня за это. Великодушие ваше не знает пределов.

- Нет, Фархад…Твоя поэзия – горячий скакун цвета хурмы, с золотой головой и серебряными ногами…Только будь осторожен, мой друг. Если у человека нет врагов, значит, он камень.

- Враги? О чем вы? Я же не воин, я всего лишь поэт…

- Ты забываешь… «Спасение навек, от горестей и бед несут суровый меч и кроткое перо – две вещи, вот и все. И третьей в мире нет». Твоя последняя шутка о военачальниках заставила хохотать весь Согд, а твоя ирония забралась под латы Симджури, как скорпион, и ужалила его в самое сердце…

- Вы же только что сказали, что не стоит держать за руку жизнь?

- Не себя спасай… Спасай свой талант, Фархад. Он тебе не принадлежит… Ну да ладно, об этом позже. Мне сказали, что ты женился?

-О, да. Шейх решил положить конец вражде за участок реки, и взял мне в жены девушку из племени Хор.

-Оружейники? Говорят, их девочки играют не с куклами, а с клинками…А под ложем у них всегда лежит меч.

-Тотчас прикажу обыскать весь дом! Она славная, еще совсем ребенок. Ей четырнадцать лет, и я, в свои двадцать пять кажусь себе глубоким стариком рядом с ней. Бедная девочка наверное представляла мужем бравого вояку, толстого и грозного, пронзающего гневом гору Бисутун, а достался поэт, вздрагивающий от звука тетивы… Но она просит меня научить ее грамоте, и запоминает наизусть все стихи. Доченька моя… Недавно пошла за водой и пропала. Матушка обнаружила ее, играющей в бешички с мальчишками. Мы чуть лысой не оставили несчастную, так тянули ее за волосы в свои стороны. Я – чтобы уберечь ее от гнева матушки, матушка – чтобы наказать…Смейтесь, смейтесь, мой друг…

- Смеюсь… А как же…Зухра? О нет, прости меня, Фархад, не хочешь не говори, только не поникай, как роза из Балха в Бухаре…

-Нет, нет… Я не грущу уже. Зухра вышла замуж и очень счастлива. Изредка она посылает мне свои стихи, чтобы я рассчитал размер…Друг мой, мне надо спешить, как бы моя доченька не попала в беду. Вы же знаете мою матушку. Мы ждем вас, прошу, не задерживайтесь дольше необходимого, и тотчас же приходите в дом, который вы можете называть своим…

- Конечно, Фархад. Я закончу свои дела и дела, которые мне поручены и приду. Прошу, не режьте все стадо баранов, и не устраивайте мне прием, как эмиру… Лампады свет, и тихая беседа – за золото ты разве купишь это?...



***



«…Всадники… Черные Всадники… Почему они мне снятся? Узкие желтые глаза, запах серы, горячее дыхание…Топот копыт их мохнатых коней будит меня…

Что это? Свет на второй половине. Зачем ночью горит свет? Надо пойти посмотреть, лишь бы не увидели, я и так у матушки не в чести. Странно… мой муж, свекор, свекровь…Почему свекровь плачет? И что это за человек с голубыми глазами? Аллах, на каком языке они говорят? Я ничего не понимаю… И почему мой муж одет в дорожное платье? Идет сюда…Назад… Быстрее лечь…»



- Куда вы уезжаете?

-Бону…А ты почему не спишь, душа моя?

-Куда вы уезжаете?

-Я скоро вернусь, мне нужно… По делам. Спи, сердце мое. 

-Я с вами!

-Нет, моя доченька… Я должен ехать один. Обещай мне слушаться матушку.

-Я с вами! Я не останусь без вас! Я тоже собираюсь!

- Мама! Фахри! Заприте ее!

-Я не останусь без вас! Пустите меня! Не трогай меня, невестка, укушу!

-Ай, она укусила меня, сумасшедшая дочь дива!

-Пустите, сказала! Выпустите меня!...



«Заперли! Заперли, как ослицу в загоне! Да что же это? И не откроют до утра! Ну, ничего…Так, нужно собрать мысли и вещи, из узкого окна можно пролезть на крышу, а оттуда по стене спуститься в конюшню… Никто не удержит дочь шейха Хазбани! 

Вот и все… Не так сложно. Теперь нужно перерезать все подпруги... Прости меня, свекор…Тихо, тихо Саре…Пока нас не заметили, нужно быть прозрачными, как ветерок, пересекающий площадь… Выходим из ворот…Теперь заметили! Факелы!... Вперед, вперед, лошадка! Ноги твои быстрее мысли, а из Рамитана одна дорога…»



***



«…Ну вот, Фархад, ты и надел фарандже скитальца…И теперь бредешь в ночи, как блуждающий огонек в пустыне и нет конца твоей дороге… В следующий раз не будешь потешаться над воинами. Зарежут. Впрочем, эту жизнь не угадаешь, – несчастный старик Фирдоуси закончил хвалебную книгу о Саманидах одновременно с концом их династии. Вот где настоящая ирония. Не знаешь, как лучше – когда судьба рыдает над тобой, или когда смеется…

Люди разные бывают, по характеру и свойствам.

Те умрут – родятся эти, эти любят – те враждуют…

Только разум нас возвысил: без его даров 

были б лучше человека худшие из львов….

Жаль, что люди не умеют летать. Зачем люди не умеют летать? Неужели Всевышнему жалко было для нас пары крыльев? 

Как бы мне хотелось взмахнуть полами халата, и подняться ввысь, до самого Млечного пути, что соединяет звезды. Я бы увидел, как на ладони – Персию, Византию, Индию…

И полетел бы дальше, к северным морям, к стране Фарангов, до самого края земли. Или бы перелетел Китай, за море, в ту страну, где удивительная женщина, с глазами-стрелами роняет красные чернила на бумагу и они расцветают совершенными по красоте цветами- трехстишьями…Увы, халаты только в названии несут крылья, изгнанник… 

Рудаки! Как ты сказал: «Молчи! Уже тебя в тетрадке бытия Посол Всевышнего перечеркнул пером…». 

Ой, нет… Не то, не то… 

«И вот настало время взять посох в руки…» 

Не то!!!Вот!

Из дома, чуть свет я уйду за высокой звездой

Уйду от сует, что меня окружают ордой,

Оставив одежду в руках материнских, уйду я,

Чтоб как Иисусу, умыться святою водой…



Где ты сейчас, Ибн Сино? Может, задумчиво смотришь на те же звезды, что и я? Рядом стопка китайской бумаги с красным ободком…

Что это? Стук копыт… Кто-то догоняет меня… Великий Хызр, не дай мне сгинуть в начале скитаний, поскольку это просто позор – не познав горестей, не отъехав даже фарсанга от дома, бесславно умереть… Бону? Это же Бону! Ах, злосчастная! Сбежала! Ну, доченька! Что хочет, то и вытворяет! Отстегать плетью и прогнать!»



- Если не возьмете меня с собой, брошусь в реку. 



***



«Вот уже несколько месяцев живем в этом холодном пыльном городе…Какие тут жители…Громкие, гордые, так быстро говорят, словно птицы щебечут, хоть ножом режь слова друг от друга… Алифы и нуны черчу на черновиках…Буквы, словно змеи, волочат свои хвосты и шипят…Хотят меня, бедную, укусить…»

-Бону, доченька… Тут точки должны стоять…

«Доченька…Горе мне! За все время не пришел ко мне ночью, как муж. Все доченька, да доченька. Так и умру старой девой, скоро состарюсь, без детей, без любви…»

-Бону, ну что ты смотришь на меня, как будто у меня на лбу исход битвы нарисован? Смотри на калам…

«Смотри на калам…Смотри на бумагу. Смотри в котел. Хочу смотреть на твои ресницы…»

-Ну вот, опять в слове «благословляю» лишний завиток…

-В благословлении ничто лишним не бывает! Скажите, почему вы не приходите ночью? Я что, похожа на дочь шайтана? Или у меня три руки и один глаз? А между тем, Всевышний вас за это …

-Бону! Давай со Всевышним я сам разберусь! А ты или учись писать, или не надоедай мне грамотой!

-Вы не любите меня просто. Все вздыхаете по своей Зухре! Гусыня толстая! Видела я ее – идет, будто на голове у нее райский сад, а под ногами прах звезд. Глазки маленькие, желтые, а брови, как кусты чертополоха на могиле суфия!

-Ах ты, несчастная! Кто дал тебе право так говорить? Вовсе я не думаю о ней!

-Думаете! Ах, Зухра! Ах, красавица! «Она пришла, меж звезд одежды край влача, Качая бедрами – соблазн для всех людей…Склонились перед ней планеты в небесах, И свой к ее стопам повергли апогей!»

-Да это же про планету, невежественная ты ослица!

-…а она в ответ: «Приплывай ко мне пораньше, по тебе ведь я скучаю Возлюбила тебя сердцем, возврати же мне любовь…» Фу, проклятие для поэзии…

-Посмотрите на нее! Она рассуждает о поэзии! А сама точки посчитать не может!

-Я научусь.. .Научусь… . А вот ваша Зухра как была цвета шафрана так и останется, никакие белила ей не помогут!

- Я побью тебя, негодная! Где палка? Где в этом доме палка Восстановления Справедливости?

-Нет в этом доме палок! Тем более палок справедливости. Потому что в этом доме нет справедливости! Палку вам…Сами поранитесь скорее…

-О, Аллах…Ты что, плакать вздумала? Бону…Я думал, женщины из твоего племени никогда не плачут…Пойди сюда…Ну вот…Слезы, как горошины…Мы изгнанники, доченька…А если ребенок родится? Ты сама ребенок еще. И что будет с нашим дитем? Надо подождать, пока все успокоится. Потом у нас будет много детей, столько, что из них можно будет составить войско. Обещаю…

Ты мне дороже глаз моих, ты с каждым днем дороже мне,

И каждый час из рук твоих земля вино отрады пьет;

Кто б отвернуться от тебя, скажи мне, даже в шутку мог;

И как мне отблагодарить тебя, мой друг, за твой приход?

-Это…мне? 

-Тебе, доченька…Конечно тебе. Хочешь, возьмем одеяла и поднимемся на крышу? Я расскажу тебе о звездах и о планете Зухре?

-Да! Конечно, хочу!

-Смеюсь над тобой…Ты единственная женщина, которой сказки дороже украшений…

-Пусть рассказ о звездах твой мне станет ожерельем…

-О… Посрамлен поэт кипчачкой…Бери вот это одеяло, идем!





-Ну и где эта Зухра?…

-Вон… видишь серпик? Это она…У нее еще другое имя есть – Нахид. 

-Нахид…Звучит лучше, чем Зухра. Пусть она будет Нахид…

-А древние называли ее Анахитой и Ситорой… а в Руме ее называют Венерой.

- Она живет на седьмом небе?

-Нет, ее дом на третьем…На седьмом небе живет Зухаль-Сатурн…

-Это он рождает стихи?

-Как это? Ты о чем?

-Я слышала, как вы сказали: такой-то принес стихи с седьмого неба….А дальше? Кто живет на восьмом?

-Сфера неподвижных звезд. На девятом – обиталище Бога и его ангелов, недоступных взгляду смертных…

«…сколь совершенны звезды, смотрящие на нас с небес. Я удивляюсь им, и может быть, они с таким же удивлением смотрят на меня: кто это там, внизу? Маленькая Бону, смотрите-ка…А кто она такая? Песчинка…А наша крыша – крошечный островок, на котором лежат, любуясь небом, Любовь и Нелюбовь… Не хочу, чтобы закончилась эта ночь. Хочу слушать тебя, бесконечно, – твой тихий голос, мечтающий, нездешний. Голос-корабль, уносящий к иным берегам…А что там… за девятым небом? А что дальше, – за тем, что за девятым небом? Как страшно думать об этом….

Каждый день что-то новое в мире вершит небосвод.

Перед чем отступает людской остроумный расчет.

Пусть наш разум, как солнце златое, сверкает с высот, -

Он загадкам судьбы разрешенья вовек не найдет. 

Уснул…Забыв про звезды, про стихи и про Нахид…»



…«Всадники!!! Черные Всадники совсем близко. Я чувствую их отравленное дыхание и слышу хрип взмыленных коней… Тихонько выскользнуть из-под руки… Спи, Покровитель Седьмого Неба, тебе подчиняются лишь рифмы и образы, а в разговоре со смертью ты мне не поможешь. О, Нахид, Венера, Анахита, Ситора! Прошу тебя, следи за моим возлюбленным мужем, оберегай его сон. Смотри мне, Зухра! А мне пора к Мунсарех-ад-дину, – голос его слышу я сквозь ножны – нетерпеливый и радостный. Мой дядя, в день моего рождения, сковал его на своих коленях, вместо наковальни, ладонями, вместо молота, и закалил своими слезами. Перед ним не расступается воздух, настолько он тонок, – он бесшумен, как черный змей, и смертоносен, как удар в висок… Их четверо… Я вижу их отчетливо, как при дневном свете, чувствую их отвратительный запах… А они меня не видят, тень мотылька, и не боятся… Вот один перелез через стену и крадется… Вот второй…Никто в этом мире не отнимет у меня моего мужа. Я не отдам его никому. Ни его самого, ни его стихов… 

Муки жизни беспощадной, боль любви неразделенной…

Как душа твоя выносит эти тяжести, влюбленный?

А-а-х-х…- сказал Мунсарех-ад-дин… Красные всполохи зажглись на земле, словно глаза демонов. Светлая душа вылетела из черного тела и устремилась к небесам…

Не хватает мне терпенья, чтобы внять словам рассудка…

Не хватает мне рассудка, чтоб ушел я прочь,спасенный! 

Кисть руки, сжимающая тяжелый меч, отлетела от туловища, легко, как птица. О нет, не кричи, ты разбудишь Спящего, ступай прочь, в темноту ночи…Кровь, черная, горячая, клинок слизывает ее жадно, словно лань росу в пустыне…Двое оставшихся увидели меня, дышат тяжело, желтые глаза тигров следят за моими движениями…

Если двум сердцам влюбленным суждено соединиться,

то немедля весть об этом по земле распространится…



Плоть не уберечь, моему клинку что плоть, что железо, все едино…Ты не заметил раны, Желтый тигр, ты слишком тяжел…. Тебе не достать меня…Кабану никогда не поймать бабочку…

Потому что редко можно два такие сердца встретить, ведь блаженное слиянье чаще людям только снится…

А-а-х-ха… – спел песню смерти Мунсарех-ад-дин, счастливый клинок, войдя в горло жертвы, как в воду… 

В ярких чашечках тюльпанов, пламенеющих вокруг,

Темнота печали скрыта – посмотри мой нежный друг…

Остался один… Он бледен и ранен, запах его страха дразнит мой меч, как гепарда запах крови…

За года, что как в тумане, я провел – прости меня…

Буду жить я, днем и ночью в сердце образ твой храня!

Ты приговорен, Четвертый Желтый Тигр, я освобождаю тебя от оков жизни…. Ненавистный запах оседает на телах, обволакивает их как саван и умирает… Вас больше нет, Всадники, вы не придете ночью тревожить мой сон, вы вычеркнуты из бытия клинком, словно неверные буквы на бумаге. Все точки расставлены, и край оформлен, аомин…»



-Боже…Бону…. Что это… 

«Ну вот…Упал в обморок…И кто просил тебя проснуться раньше времени?»





Я плач – что в смехе всех времен порой сокрыт, как роза.

Одним дыханьем воскрешен или убит, как роза.

И в середину брошен я на всех пирах, как роза.

И вновь не кровь ль моя горит, на всех устах, как роза?